|
Page 2 of 2 Age 46; Russia, Moscow.  Elena Anisimova graduated from the Moscow state teaching institute, specializing in Russian language and literature. She worked as a middle school teacher for ten years, and then for 14 years taught Russian to foreign cadets at the Kuibyshev military academy of engineering. We think about Lena all the time, and I still remember her, as she was when she was little. My mother took care of ‘Lenulya’, and taught her to read and took her to the theater. At five years of age she could already read book, and since her early years Lena was always playing at teacher. Her choice of a profession was no accident. It was likely, since she turned out to be not a bad one.
But when Lena was smiling and happy, and knew how to rejoice in life, she hurried, perhaps, because she feared that she would not succeed, and so all her students and friends, who were in contact with her, received positive emotions from her.
As a daughter she was ideal, and as a mother to her sons she was good. Lena would kiss Seryozha so much, and many said that one should not be so gentle to a boy, but he grew up into an affectionate and very good fellow. And there is her other son, Egor, who would say: “if only things were fine with mama, then everything for us would be in order”. One evening at the dacha, on Lena’s last birthday, we were all sitting in conversation, and Egor arrived late from work. Everyone said to him: “Toast, make a toast!” He got up and said: “To the best mother in the world!”
The memory of you is bright, my darling daughter!
Written by her mother, Albina Georgievna Ivannikova.
Lenochka! Dearest! You were our clever girl! We remember you as one so young and fresh, when you came to our school after you finished teaching school. You looked like a senior in high school. But with such zeal, so desire, and persistence you took on our difficult tasks. And everyone soon found out that this school was yours. Two or three years later you were no longer simply a teacher, but a teacher and a creator.
You were a talented teacher, and a remarkable person. Your students fell in love with you, and they even played this game with you: the Queen and her subjects. The subjects would not disobey — they showed only unconditional obedience. But obedience not out of duty, or out of fear of punishment, but obedience out of respect and love.
They adored you and believed that all that you taught them was what they needed to know and understand. You taught them literacy and culture, you taught them goodness and light. And they will carry this light and goodness to others all for the rest of their lives. We are certain that you will forever be in the hearts of your students. As you are in ours.
You could calm down anyone, helping them with advice and deeds. Your heart was kind, sympathetic, and generous. People like you, Lenochka, are impossible to forget.
We still cannot believe that you are no longer with us. We cannot! One wishes to think that they simply have not seen you around for a long while, and that you, Lenochka, are still just as kind, pretty, and full of life as before. Within all of us lives and sounds your unique, gentle, and enchanting voice, and your sincere and infectious laughter.
You are always with us.
Written in the name of School #1229 by A. S. Titova, Y. N. Sutyrina, O. P. Galkina, and E.I. Povolotskaya.
Poems dedicated to Elena Anisimova, here.
Views: 22542 | E-mail
11. О Лене — подруги и однокурсницы
Written by О Лене — подруги и однокурсниц, on 20-09-2007 18:56
О Лене — подруги и однокурсницы
Вспоминаю историю нашей дружбы и удивляюсь: в ней нет ни одной ссоры, ни одного недоразумения. И это не потому, что об ушедших думаешь лучше, чем о живых — она как-то умела не обижать и не обижаться. Моя покойная мама с оттенком зависти и восхищения говорила: „Да, Лена — дипломат“. Мне всегда казалось, что это не совсем лестная характеристика. А теперь я понимаю, что мама, в общем-то, была права. Особенный склад ума и такт позволяли нашей подруге избегать неприятных столкновений.
Один священник сказал мне о спасительной роли юмора в житейских, бытовых ситуациях — „Иначе можно озлобиться“. Лена умела забавно, в лицах представить ситуацию, ее участников, и, главное, саму себя. Она не боялась показаться смешной. Вспоминаю ее сияющие глаза, заразительный смех, быстрый голос. Умела она в неприятном видеть комическую сторону, обезоруживая таким образом зло.
Когда-то мы увлекались Дейлом Карнеги и его учением о том, как быть для всех приятным. Один из его советов — искренне интересуйтесь тем, что интересно вашему собеседнику, и тогда он ваш. У Лены этот интерес был абсолютно искренним. Ей всегда хотелось знать о том, как идут дела у наших родственников, сослуживцев, друзей, о которых она порой знала только понаслышке. Меня удивляла ее память на обстоятельства жизни и характеры людей, знакомых ей лишь по рассказам.
Ее жизнелюбие выражалось и в желании участвовать в жизни всех — сочувствием, радостью. Про таких людей говорят: „Легкий характер“. Жизнь Лены не была легкой, но с ней всегда было легко. Это великий дар от Бога — талант радоваться жизни и радовать людей. Я верю, что страшные испытания ее последних дней закончились для нее легко, и она перешла в мир вечной радости, где ее встретили как свою.
Елена Поминова, подруга и однокурсница Лены
„Светлый человечек“,— эти слова в полной мере относятся к Лене.
Помню 1 сентября 1974 года, залитую солнцем аудиторию, нас, вчерашних школьниц, а сегодня уже студенток 1ого курса. Оглядываюсь назад и вижу сияющие распахнутые глаза и открытую улыбку. Так мы и подружились. Всегда её улыбка, её смех будут сопровождать наши отношения в дальнейшем.
Она успевала отлично учиться и иметь много друзей, и быть замечательной дочкой и внучкой.
Мы любили „посекретничать“: Ленка была мудра и умела „пригасить“ мои эмоции.
Она была отличной студенткой и стала высококлассным профессионалом. Сначала работа в школе, потом — кафедра русского языка в академии имени Куйбышева, и всегда — ученики, ученики, ученики.
Удивительный дар – отдавать себя людям: родным, друзьям, коллегам, ученикам. Все как будто заражались от неё положительной энергией. Пообщаешься с ней, и легче на душе, и силы прибавляются. А ведь у неё самой и печали, и усталость, и разочарования были. Но для других – всегда подтянута, улыбчива, искрометна.
Лена… Елена… Елена Леонидовна… Любимый учитель. Она учила так, что хотелось ей соответствовать.
О личном, душевном и духовном умолчу. Мне по-прежнему ее очень не хватает. Очень!
Ирина Ильина, однокурсница.
|
12. Людмила Артеменко, подруга и однокурсниц
Written by Людмила Артеменко, подруга и о, on 05-10-2007 16:23
В институте мы дружили вчетвером: Лена Иванникова (Анисимова), Ира Ильина, Лена Поминова и Люда Артёменко. Наверное, такое не часто встречается — вчетвером. Но у нас как-то так само собой получилось, что с первых же дней учебы мы сблизились и уже не разлучались, всегда были вместе. И ни разу за все время не поссорились. Какие-то мелкие обиды друг на друга, конечно, случались, бывали и недоразумения, но интриг или затяжных ссор, прекращений отношений, как это бывает у девчонок, у нас не было. Сейчас я понимаю — во многом благодаря Лене, ее уникальному легкому характеру, умению сглаживать углы, не обижаться, не зацикливаться на мелочах, многое прощать. Когда-то Лена Поминова очень точно назвала ее „добрым гением нашей четверки“. В юности больше всего на свете хочется дружить, любить, быть понятым и нужным. Мы этому учились. А Ленка в свои 17–18 лет все это уже умела. От рождения она была щедро наделена многими талантами,
Она всегда держалась скромно, в тени, казалась тихоней, незаметной — почти „никакой“. А была личностью — яркой, самобытной, наделенной недюжинным умом, сильным темпераментом, и в то же время очень тонкой, мягкой, интеллигентной. Считалась и самое себя считала некрасивой, но вдруг одной из первых на курсе вышла замуж, обратив тем самым на себя всеобщее внимание. К ней пригляделись и увидели. Вспоминается очень многое, но какими-то отрывками — складно все изложить трудно. Лично мне вспоминается Ленка разная. Кстати, такой, какой она была настоящей, наша подруга открывалась людям не сразу, а постепенно или неожиданно. Например, однажды я поймала на себе ее пристальный, очень внимательный взгляд, а чуть позже она меня спросила, не случилось ли у меня чего. И тогда я поняла, какой она наблюдательный и чуткий человек. У меня тогда действительно на душе было нехорошо, но я это скрывала за шутками и напускной веселостью и думала, что мне это удается. Но красавица! Окончательный ее расцвет произошел, по-моему, уже после окончания института, когда она пришла работать в школу. Тут развернулись все ее таланты. Помню, как она живо, ярко, со свойственным ей юмором, заражая своим смехом, жизнерадостностью, рассказывала о школе, о детях, их родителях и учителях. „Ты представляешь,— говорила она с сияющими глазами,— меня все любят. Все!“ И добавляла удивленно: „Надо же!“ А как ее было не любить? Она влюбляла в себя людей, поражала, к ней тянуло. Дети, я уверена, ее обожали и почитали.
— Но вот у меня только что прошли уроки по Блоку,— сказала Лена,— и, знаешь, он им понравился: сдавали мне по 5–7 и 10 стихотворений наизусть.
— Как же тебе это удалось?
— Да никак. Просто когда был первый урок по Блоку, я встала перед классом и сказала: „Сейчас я вам прочитаю своего любимого поэта — А. А. Блока, а вы просто послушайте“ от Ленки это не скрылось.
— Да она же красавица. И прочитала наизусть подряд, без остановки, 40 стихотворений — все, что знаю и люблю. Ну и после этого они тоже стали учить. Увлеклись даже: кто больше выучит.
Маленькой девочкой Лена мечтала быть учительницей. Только учительницей. И только русского языка и литературы. Всегда играла в школу. У нее были мифические ученики, их тетрадки с упражнениями, журнал с отметками. Она так увлекалась процессом проверки тетрадей и выставлением оценок, что в поле ее учительской деятельности попадали и поздравительные открытки от подруг ее мамы, Альбины Георгиевны. Лена их читала, исправляла ошибки и — главное — строго, а порой беспощадно оценивала. Например, ставила жирное"2", а в скобках добавляла: „Грязь!!!“
Где-то на втором курсе мы стали издавать свой рукописный журнал под ироничным названием „Синий чулок“. Издавать — это, конечно, громко сказано — вышел всего один единственный номер. „Синими чулками“ мы называли себя, незамужних девиц, тайно мечтающих о замужестве, о счастливой семейной жизни, но пока терпящих на личном фронте неудачи или разочарования. "Ну и что? — рассуждали мы.— Пока у нас никого нет (женихов, мужей) — да, мы „синие чулки“. Но мы очень дорожим друг другом и нашей дружбой. „Союз нерушимый“ — так называли мы тогда свою страну, так думали и о себе. Что бы ни случилось, мы навсегда останемся вместе. О смерти тогда, конечно, никто из нас не помышлял. И вот первой ушла Лена. Ее жизнь оказалась недолгой, оборвалась трагически. Трудно с этим мириться. Но как подумаешь, сколько всего доброго для людей успел сделать этот чудесный человек, наша подруга, сколь не напрасно!
Жалко, больно до сих пор, не верится, Ленки не хватает. Но все равно нас четверо: наш союз — нерушимый. Убеждена: не разлучает смерть с любимыми и близкими, связь с ними не прекращается. И это знают все. Каждый, кого любила Лена, и кто любил ее, подтвердит мои слова: не прошло ни дня с ее кончины, чтобы хоть мельком, хоть на мгновение она не вспомнилась, не дала этим знать о себе: я здесь, с вами.
Дорогая наша Ленка! Ле-е-е-на! Вечная память тебе, вечный покой!
Людмила Артеменко, подруга и однокурсница Лены.
|
13. Written by Подруга А. Г. Иванниковой, on 05-10-2007 16:20
Прошло пять лет.. Bсe мы постарели, a Леночка ocталась прежней. Bсe мы cмертны, но невозможно представить, что ee нет, что ушла так рано, вдруг, словно задуло свечку, a ведь была она такой яркой, теплой, даже внешне самой улыбкой c искрящимися глазами.
Такой она осталась на портретах и в нашей памяти. To, что я пишу о Леночке — это не панегирик, а мое ощущение о ней как о человеке со всем, что дано человеку: характер, 6oль, радость, работа, проблемы, которые надо решать, любовь к родным, свое женское стремление к счастью и умение многое брать на себя в повседневной жизни.
Нельзя сказать, что прожила она свои недолгие годы легко. Bсe, что было сделано: образование, семья, карьера, все доставалось огромным трудолюбием, но делалось с радостью. От этого, наверное, тянулись к ней люди, а близким было так уютно рядом. Мы, друзья ее мамы, знали, какой прекрасной была она внучкой, дочкой, матерью, как умела дружить, с какой доброжелательностью встречала входящих в их дом. Это было заложено в Леночку с детства любовью, которой ее окружали бабушка и мама.
Для меня она была дочерью моей подруги. В нашей суете я не задумывалась над тем, что она делала ежедневно, как хватало сил, времени, чего достигала, какие успехи в работе. Это просто радовало за всех них. Другие, кто был рядом, знают лучше, но меня всегда поражала удивительная нерасторжимая связь с матерью. Это были одинаково молодые, очаровательные женщины-подруги. Обаятельные, радостно смеющиеся, теплые, открытые к общению с распахнутой улыбкой.
У Леночки это было потому, что она такая по рождению, воспитанию. А у мамы от присутствия такой дочери, и притом, что жизнь обеих преподносила всякие сюрпризы. Это душевное единение, Леночкино жизнелюбие словно влило силы, когда пришла беда, и помогло семье выстоять, выжить и жить, когда она ушла.
Невозможно без боли думать о том, что случилось, почему судьба распорядилась так, почему надо было оказаться там, почему так мучительно и вдруг оборвалась светлая жизнь. Эти трудные „почему“ теперь останутся навсегда у тех, кто знал и любил Леночку.
Горько за всех, кто ушел из „Норд-Оста“, но свое остается самым горьким, и невозможность остановить конец, вернуть чтобы было как было — это самое трудное, с чем надо жить после горя. Ее удачно назвали Еленой. Она была красивым человеком во всем в добрые и нелегкие дни, честно решала свою жизнь и достойно прожила время, отпущенное судьбой. Она умела быть счастливой и любить.
3aбота о детях и маме в житейских ситуациях была так велика, что и теперь, верь не верь, но словно оттуда приходит помощь, и по-прежнему они живут под покровом этой заботы.
Прошло пять лет. Мальчишки стали мужчинами, есть профессия, должно быть будущее. Все идет так, как хотелось бы их маме: в работе, в учебе, в поддержке. Леночкиных друзей, в том, что бабушка остается стержнем семьи.
Я прошу простить меня, если кому-то покажется излишней моя „лиричность“, но иначе мне, старому человеку, знавшему Леночку в добрую пору, писать невозможно, и всегда звучит в памяти ее голос: „Здравствуйте, тетя Валечка!“
Когда я проезжаю мимо памятника у „страшного места“ в Москве, всегда думаю, что и ее душа улетела журавликом, а она останется в доме своем и встречает входящих светящимися глазами с портрета.
Светлой была светлой и осталась.
Пять лет прошло, и так будет всегда.
|
14. К Елене
Written by Андрей Богуш, выпускник 81-й ш, on 26-10-2007 00:11
Привет, дорогая наша Елена Прекрасная!..
Ну вот не поворачивается язык обращаться к Вам как к ушедшей из этого мира, и всё тут… И пускай я тысячу раз говорил себе, что Вы завершили свой земной путь лишь для того, чтобы оказаться в мире гораздо более гуманном и несравненно менее жестоком, чем наш, но верится в то, что Вы ушли от нас навсегда – с невыносимым трудом…
Вот уже пять лет прошло с того злосчастного дня, но память всё также остро воспроизводит перед глазами картины тех событий.
Помню, мы с верными однокашниками собирались на очередную ежегодную встречу с классом…
Да… наши традиционные встречи… Ведь это была именно Ваша идея и инициатива – собирать нас (если не ошибаюсь, ваш первый выпускной класс) один раз в год. И собирать не где-нибудь (например, в той же школе), а у вас дома, в старинном районе, недалеко от Курского… В квартире, казавшейся нам такой большой, встречавшей нас так радушно и гостеприимно, что каждый из нас, уверен, считал себя (хотя бы один раз в году) полноправным членом Вашей семьи… Наши встречи всегда проходили в такой тёплой, домашней, непринуждённой обстановке.. Каждый приносил с собой какой-нибудь деликатес, немного спиртного, и главное, конечно, новости: про себя, свою жизнь, новости про ребят, которые не могли попасть на встречу… И так это было всегда приятно — осознавать, что помимо твоего родительского, есть еще на свете дом, в который можно было прийти, где тебе всегда были рады и где всем было интересно слушать то, что происходило в последнее время в твоей жизни… Вы рассказывали, что позаимствовали опыт таких встреч у своей классной руководительницы… Вы даже как-то решились показать нам видео с одной из встреч Вашего класса. Вроде бы взрослые дяди и тёти… Сели пить чай… И тут, после нескольких вспомнившихся случаев из того далёкого школьного времени – как вдруг начали игриво, по-детски светиться глаза у этих дядь и тёть!..
Так вот, собираясь как раз на очередную встречу с классом я тогда от кого-то из одноклассников и услышал эту страшную весть: наша Елена сидит там, среди взятых в заложники зрителей Норд-Оста… Как гром среди ясного неба… Любые сообщения в теле- и радиоэфире о развитии событий в Норд-Осте сразу перестали быть просто тревожными (как о посторонних людях, попавших в беду, хоть и живших рядом с тобой, в твоём городе, а стало быть, и сам ты мог теоретически оказаться на их месте…) Но теперь, когда в этих сообщениях содержалась информация о близком тебе человеке – каждое из них стало ловиться жадно, с диким волнением, с додумыванием между строк.. И с мольбой и с надеждой, чтобы всё завершилось благополучно… А когда это всё-таки, наконец, завершилось… Еще была надежда, что Елена наша найдётся… И найдётся среди живых… Но… не случилось.
Вы всегда были очень ярким, светлым человеком. Жизнь так и бурлила вокруг Вас. Красивая, эффектная женщина и талантливый педагог. Вы всегда подходили нетривиально к урокам, всегда у Вас в запасе были какие-то дополнительные интересные добавления к сухому школьному материалу.. К урокам русского Вы тоже подходили неформально, никогда не проводили уроков с потухшим взглядом. Всегда в уроке была какая-то изюминка, кульминация, особый нерв. Даже двоечников наших – и тех Вы всегда умели расположить к себе – кого-то строгостью, кого-то, наоборот, личным обаянием – но заставляли учить наш великий и могучий… Эти сложносочинённые и сложноподчинённые предложения… А ударение в слове „позвонИт“?!:) Никто из нас уже никогда не забудет этих правил и исключений… Как не забудет никогда и Вас…
Вы приобщали нас к театру. Мы не только ходили с Вами в театры, но с Вашей помощью и сами ставили спектакли на школьной сцене. Одним словом, Вы были одним из очень немногих Лучиков Света в сером, монотонном царстве советской школьной системы…
И вот теперь Вас нет рядом с нами… Видимо Господь призвал Вас под свои знамёна.. Ибо кому, как не лучшим из лучших вставать под них, под Его знамёна!..
Помню, за год до „Норд-Оста“ Вы с таким воодушевлением рассказывали нам о том, как побывали в Иерусалиме, на Святой Земле, как стояли у Стены Плача, прошли по пути Иисуса на Голгофу… Очень ярко и эмоционально рассказывали, было видно, что паломничество то оставило сильнейший след в Вашей душе…
Я не верю в то, что люди уходят навсегда. Я чувствую, что Вы по-прежнему рядом с нами, чувствую, как Вы с неба помогаете нам. Завтра у нас очередная встреча с классом. И нам всем очень больно, что уже пятый год подряд Вы не придете на эту встречу. Мы рассказываем о Вас нашим женам и детям и мы всегда будем о Вас вспоминать, любимая наша Елена Леонидовна.
|
|
- Please keep the topic of messages relevant to the subject of the article.
- Personal verbal attacks will be deleted.
- Please don't use comments to plug your web site. Such material will be removed.
- Just ensure to *Refresh* your browser for a new security code to be displayed prior to clicking on the 'Send' button.
- Keep in mind that the above process only applies if you simply entered the wrong security code.
|
Powered by AkoComment Tweaked Special Edition v.1.4.6
AkoComment © Copyright 2004 by Arthur Konze — www.mamboportal.com
All right reserved
|
Comments (14)
